(ответ на статью Зильберфайна в газете «Новое русское
слово», («Роковое Беловежье», 16.11.2001)
(не опубликовано)
Примечание автора: Чем интересен этот материал,
так это имперской заботой и ментальностью беглецов, спасшихся от «благ» СССР, ностальгией по молодости и друзьям, реформированной в ностальгию
по всему режиму, от которого они бежали.
Воистину – неисповедимы пути господни в душах
рабов твоих
В декабре 1991
года в большей и основной части закончила исторический путь одна из самых
больших, старых и опасных империй – тоталитарный коммунистический режим СССР –
наследница Российской империи, источник 70-летних идеологических и практических
устремлений к мировой насильственной революции, социальным потрясениям и
мировому и идеологическому господству. Это несомненно
счастливое событие для всех здравомыслящих противников тоталитаризма и
традиционного патриархального общества. И я хотел бы возразить Илье Зильберфайну («Роковое Беловежье»,
НРС, Пятница, 16 ноября), что его понимание тех событий потому и неверно, что
автор не спрашивает библейски «откуда они идут…», не желает знать историю в
соответствии с знаменитым «история учит, что ничему не
учит». К сожалению, право не помнить прошлое – источник новых ошибок, и
некоторые очень чувствительны для общества.
Империи – это многонациональные
государства, силой созданные из народов и территорий их проживания, и
возникают, как правило, в период резкого орудийного неравенства между народами,
культурами. Они – одно из противоречивых и уже исторически отживших средств
непроизвольного распространения культуры (как минимум, земледелия и оседлого
образа жизни, металлургии и ремесел, кристаллизации наций, территорий их
проживания и государственности). И после выравнивания уровня и в силу ряда
внутренних и внешних изменений, непременно происходящих в империи, империи, как
и звезды, погибают. Известны несколько типов империй.
Из них самые древние и устойчивые – земледельческие, чье развитие обусловлено
распространением земледелия.
Примечание: 450-летняя, со
времен взятия Казани, Российская империя по типу земледельческая начала
разрушаться не в 1991, а на сто лет раньше почти одновременно с соседками-
товарками – Австро-Венгрией и Османской империей (первый звонок –
Русско-японская – 1904 - 1905), в 1916-22 годах Россия-СССР утратила Финляндию,
Прибалтику, Польшу, а в период революции и гражданской войны классовая война
сочеталась с национально-освободительными движениями на Украине, в Крыму (татарские националисты), на Кавказе и в Средней
Азии. И уж 70 лет Россия существовала бы, пожалуй, в нынешних границах, если б
не политический (злой, добрый – по вкусу) гений «вождя пролетариата», который в
пропаганде сцепил империю наново. Он соединил ее под
новым именем «Союз…» и обманным лозунгом добровольного объединения, классового
и национального равенства типа «Пролетарии всех стран соединяйтесь», борьбы с
«буржуазным национализмом», куда под расстрел автоматически подпадали все
противники объединения. Так «борьба с «тюрьмой народов» в одночасье
превратилась в «антисоциалистическую». Кстати,
«социализм» и «союз республик» как прием «выравнивания» статуса и социальной,
национальной справедливости не первая в истории империй социальная скрепа. Так
и поздний Рим неоднократно «выравнивал» завоеванных с гражданами Рима, расширяя свою социальную базу: сначала
гражданство дали союзникам в Италии, потом перегринам
– жителям провинций вне Италии, повысили статус рабов. Официальное принятие
государственного христианства имеет тот же смысл и результат – «все люди перед Б-гом и империей равны». В Австрийской империи в 19 в. хозяева-австрийцы возвели в титул
вторую нацию – венгров для противовеса мятежным славянам и т.п.
Вернемся к 1980-м годам – «эксперименту» Горбачева.
При всех недостатках этого человека его заслуга, не скромно сказать, перед
человечеством - это личный гуманизм,
воспрепятствовавший продолжению мясорубной и цензорной «работе органов» советского государственного
Левиафана. Благодаря этому партийный лозунг «гласности» в СССР в отличие от
«ускорений» и т.п. оказался, вероятно, единственным успехом реформ Горбачева, и
успехом не партии, а советской интеллигенции с разрешения Горбачева. Все тайное
советской политической кухни стало явным для простых людей этой страны. Истина
лишила коммунистов доверия и моральной поддержки обычно пассивного большинства.
Чтобы отмести все сомнения по поводу того, из какого
«социализма» Горбачев переходил в другой «социализм», надо коснуться и этой
темы. Все-таки СССР погиб, прежде всего, потому что не оправдал
«социалистических» ожиданий. Сразу же уместно поставить точки над «и» в
проблеме «административного социализма», поскольку это один из типовых поводов
для ностальгии. А именно, никакого
социализма в СССР не было.
Были с 30-х
годов сословно (по паспорту) льготы населению промышленных центров за счет
изуверской эксплуатации «отживающего класса» – крестьянства (80 процентов
населения – уровень жизни не меньше, чем в 10 раз ниже городского) и износа до
смерти рабов, взятых в ГУЛАГ. Плюс продажа сырья, в чем заслуги строя нет. К
70-м годам крестьянство в большинстве перебирается в города, рост которых
опережает возможности слабого сельского хозяйства, а далее все общество садится
на иглу нефтяных и газовых продаж и импорта продовольствия, ширпотреба.
Экономики нет – есть проедание сырья и труд в
идеологических областях – вооружения для распространения «социализма», космос,
помощь братьям и т.п. Отсюда тепличные условия жизни горожан, их «расслаба» как «достижение социализма». И по опыту СССР
хорошо видно, что на продаже нефти и сырья и за капиталистический счет вообще
можно построить не только потемкинскую «систему социализма», но и абсолютно
любое общество. Например, можно в «отдельно
взятых ОАЭ» или в Саудовской Аравии начать на
американские, например, доллары строить «светлый исламский путь всему
человечеству».
Образец финала чистого «социализма», не прикрытого продажей сырья и без гуманитарной помощи Запада , т.е. чистого «государственного (азиатского) способа производства», - это Северная Корея или Куба. СССР определенно шел к этой модели со своими карточками – «продовольственными заказами» на масло и мясо с начала 80-х годов, с его натуральными «подшефными» повинностями на селе и стройках, с его стройбатами в армии и т.д. То, что социализм в определении Маркса в принципе невозможен, вытекает из иерархии потребностей Маслоу и особенностей рутинного труда, что доказывается в работе: С. Четвертаков, В чем ошибся Карл Маркс. Новое о разделении труда, 1998, СПб, Петра-Риф, 80 с.
Искать же другой «социализм», называть «социализмом»
либеральную демократию с господством частной собственности и с развитыми
социальными гарантиями, т.е. развитый капитализм, – это наводить тень на
плетень. Так же в конце 80-х гг. систему СССР стали
называть «государственным капитализмом», а в 20-е годы НЭП тоже именовали
примерно так же. Ну да, в ожиданиях мировой революции и в сражениях «холодной
войны» чего не скажешь сгоряча. И до «конвергенции» оригиналы доходили - Маркс
им судья.
А теперь «откуда они идут…», т.е. немного о предистории.
Процесс
«ускорения» и «перестройки» Горбачев начал из-за временного спада цен на нефть.
Видно было, что на долгий век молодого генсека, т а к о й «экономики» не хватит. Отдадим
долг гуманизму этого человека, но готовы защитить Горбачева и перед
коммунистами – ни о каком развале социализма и СССР он не помышлял (несмотря на
имевшиеся предложения: автор сих строк в письме предлагал в 1988 году ЦК КПСС
дать место в ООН всем республикам СССР, включить их в Варшавский договор и
Совет экономической взаимопомощи – дабы минимизировать будущие «нештатные»
ситуации в СССР). Далее гласность инициировала цепную
реакцию национальных реабилитаций народов, репрессированных при Сталине
(крымских татар, чеченцев, ингушей и др.), затем прибалтов,
чей лозунг «За нашу и вашу свободу» и на Балтике, и в Москве, Ленинграде
объединил борьбу за национальное самоопределение с борьбой против монополии
КПСС, и за демократию. Параллельно экономист Горбачев и его «плачущий»
большевик Рыжков совершают колоссальные ошибки в плановой экономике. Они дают рычаги свободного ценообразования и оплаты труда в
госпредприятиях через центры научно-техн. творчества
и кооперативы, не понимая безответственности и готовности к коррупции и
растрате ее рулевых (это понимали экономисты времен НЭПа и начала 30-х гг. типа
академиков Вознесенского, Струмилина, но с тех пор уровень советских
экономистов сильно упал). И с другой стороны оба лидера проявили полную
неготовность двигаться в направлении к рыночной
экономике. Все это вместе привело к взрыву «налички» - обналиченных кредитных средств, товарному
голоду при фиксированных ценах («карточки» в столицах) и к черному рынку и
началу бартера на уровне опта. А далее, личный конфликт с Ельциным, креатурой
оппозиционной интеллигенции - «межрегиональной группы» на Съезде народных
депутатов, стал принимать очертания борьбы государственного аппарата СССР с
одной стороны и правительств Российской федерации и республик Балтии – с
другой. Уже к осени 90-го года Балтика приняла законы о приоритете своих
законов над союзными, то же сделал позже и Верховный совет России О том, что у империи остались считанные месяцы-годы было
видно и в 1989 - 90- гг., более того, об этом писалось и в «Новом Русском
слове» (С.Четвертаков,
«Заметки экономиста», Ноябрь 22, 1990 – часть моего письма из России в США читательнице НРС Джемме Квачевской-Бабич)
Проблема
реформ в экономике, выхода к независимости Прибалтики и одновременно борьбы демократической
оппозиции с КПСС получила, повторюсь, характер противостояния союзного и
республиканских госаппаратов в виде борьбы последних за «суверенитет». Горбачев
оказался между двух огней. И в критический момент готовности
к компромиссу (Ново-Огаревские соглашения) аппарат Союза – его силовые
составляющие - проявили «творчество»,
решили сделать за Горбачева (развив
из опыта его пассивного поведения в Вильнюсских событиях) черную работу «наведения
порядка». 20 августа им противостояло в Москве десять тысяч демонстрантов и
митинг в Ленинграде. Но и этой неожиданности было для них достаточно –
путч, построенный на лжи, провалился. Г-н Зильберфайн
помнит, что «все республики мгновенно отреагировали заявлениями о
независимости». Так, вот, август-сентябрь 91-го и есть фактический момент
распада СССР – взрыв империи и третья буржуазно-демократическаая
революция. Колосс на глиняных ногах пал, потому что
вырубленное сталью по мясу и крови народов, со временем закономерно
превращается в труху, и это давно пора понимать умудренным опытом старикам, и
заучивать молодороссам (в подражание младотуркам),
мечтающих построить себя под Петра Великого или на худой конец Ивана Мешочника
(Калиту) И второе. Ельцин запретил КПСС и
арестовал имущество партии. Это дорогого стоит и уже зачтено в истории. Но не
взял власть, что печально. У трехголового чудовища отрубили две головы. Остался
госаппарат СССР – бездействующий и деморализованный, но поспевший до дна вычерпать
финансы СССР.
Что важно. Ельцин после ГКЧП не мог немедля начать
реформы в масштабах Союза – всякие действия требовали силой заменить Горбачева,
овладеть аппаратом СССР и снова начать бороться против суверенитетов, т.е.
повторить путь ГКЧП. Проводить реформы только в масштабах России мешал «спящий»
поверх России центральный аппарат СССР. А всякое промедление было только на
руку ненавистникам-силовикам. Результатом пассивности стали бы новый ГКЧП и
просто убийство Ельцина и реформаторов. ПОТОМУ ЧТО ЗАМЕНИТЬ СТАРЫЙ АППАРАТ СССР
в России было некому. Но именно этой угрозы реставрации в течение нескольких лет и до 1996 года включительно никак не могут
почувствовать русские эмигранты, смотревшие на Россию последнее десятилетие с
безопасного расстояния. Понять издалека, да еще и помнить позже атмосферу
критического момента, думаю, не дано никому, если даже Ленин в Швейцарии, в
отличие от царской охранки, не ощущал России в начале 17-го года. И Ельцин, и
Кравчук, и Шушкевич – в глазах людей полуразрушенного и беспривязного КГБ в тот
момент – первые кандидаты на устранение. Более того, если бы к власти вернулась
КПСС, представители старого ущемленного в правах и амбициях аппарата, то, нет
сомнений, никому бы из главных «республиканцев», провозгласивших свои суверенитеты
до декабря 91, не сносить головы. До суда бы дело не дошло. Но этого не помнят
или не желают помнить не только бывшие граждане СССР, пользующиеся как беженцы
всеми благами чужих демократий, но и некоторые крупные политики нашего
собственного розлива. например. московский мэр – Лужков, который в критический
момент 1992-93 гг. не вел
себя вполне однозначно и был весьма политически скромен, позже, став мэром, он,
видимо, почувствовав собственную безопасность, запамятовал, в каких условиях
проходила приватизация. Она проходила между ворующим все и
вся старым государственным аппаратом, отсутствием новых органов контроля (их, в
требуемом смысле, и сейчас нет – не из кого создавать – большая
отдельная тема - и растущим давлением уже вылезших
из щелей вместе с демагогом Хасбулатовым наглеющих коммунистов.
Ничтоже сумняшеся, смелый задним числом Лужков выступил критиком
всей реформы, плодами которой пользоваться теперь уже совершенно не страшно.
В итоге у Ельцина перед Беловежьем
не было альтернативы. А то, что собирались втроем, а не полностью – понятно! В
широком составе даже цель встречи обсуждать страшно было! Ведь, не зря у всех
остальных республик вторые секретари ЦК из русских. Азиатские партнеры сначала
могли и не решиться, а новые «декабристы» имели бы шанс не успеть выехать на
встречу, не успеть доехать, не дожить! Формально военные или остатки КГБ могли
убрать или арестовать, представить в Президиум Съезда народных депутатов.
Отсюда и святая троица славянских братьев-богатырей без комиссаров из КГБ. Отсюда
и спешность встречи, никакого подробного обсуждения деталей развода. И только
потом, по факту успеха, обиды и смелость Назарбаева и новая расширенная
встреча.
Но и Съезд, и его органы – коммунисты, тоже боялись суда и казней египетских, нового Нюрнберга. О возможных последствиях судили по своим привычкам. И потому тихо самораспустились (позже в трусости не смея признаться – главный аргумент: «Черт попутал!»). Но в трудностях реформ их фобия была страшна. И в последующем все дальнейшие шаги и Ельцина, и Гайдара, и Чубайса проникнуты одной целью - сломать старую власть настолько, чтоб возврата ее и возврата ее властных ресурсов больше не произошло. Чтоб не висеть на первой березе. И сопротивление остатка формальной старой власти - осмелевшего и юридически всесильного прокоммунистического Верховного Совета Российской Федерации в 92-93 гг. реформам и Ельцину вплоть до октября 93 показывает - возврат тоталитаристов был очень реален.
Но и с другой
стороны – осень 91 года. О русская
щедрость и великодушие Ельцина, новых демократов, всепрощение на радостях
свободы и леноватая, расслабевшая при победе душа.
Прекратить суд над партией, над функционерами, над идеологией, не пойти на
люстрации в аппарате. Какими десятками лет задержки развития отплатится в развитии России это русское неумение ставить
точки над «и» и нравственная импотенция от семидесятилетней лжи и соучастия, сомолчания? Не спрашивать виновных прямо и сурово, не чувствовать боль утрат и
страданий уже ушедших – убитых и изувеченных - и безгласных из могил поколений.
Не распустить полностью аппарат КГБ. И не внести чувство вины и ответственности
за прошлые смерти в нынешнее поколение, за допущенный всероссийский и много
шире античеловеческий погром, не оплакать каждую утраченную жизнь и не научить
ценить жизнь каждого из униженных и оскорбленных властью за 70 лет современников,
их отцов, матерей.
И потому, подводя итог, можно сказать, что Беловежье при сочувствии населения (тогда) является не
убийством, и не предательством, а актом выписки свидетельства о смерти,
событием формального признания смерти. И это много мудрее возможных иных,
например, вооруженных, форм констатации. Впрочем, говорить, что империю
развалили три человека, неприлично не только в отношении к исторической истине,
но и народам, мечтавшим о свободе и боровшимся за нее. От легкого дуновения
ветерка (и что такое три – против трехсот миллионов) падает лишь перезревший
плод. И не случайность диктует социальные взрывы мирового масштаба, какой
увидел мир.
Кстати уж и об иностранном влиянии и происках в
«развале СССР» – это не у г-на Зильберфайна, а у
наших ксенофобных граждан. Кто и когда сказал нашим
гражданам, что большие государства не стремятся ослабить друг друга в эпоху
империализма, экономически или политически (чтобы выиграть от этого хотя бы
экономически)? И разве СССР с 26 октября 1917 г не заявил, что ожидает полной
аннигиляции всего реакционного человечества с заменой его прогрессивным в
режиме мировой революции, к которой он и призывает пролетариев всех стран?
Потом организация Третьего Интернационала вплоть до
известных ныне и всегда финансовых
вливаний в коммунистические партии капиталистических стран, проводимых «наличкой» через КГБ. Разве этого мало, чтобы все остальные
государства не рассматривали СССР как угрозу себе? Итак, не будем строить из
себя невинных девушек перед дверью мужчины-гинеколога. Плач о
внешних агентах российскому ксенофобу следует конвертировать, как минимум, в требование
судебного процесса над предателями или ротозеями в собственном КГБ за плохую
разведывательную и контр разведывательную деятельность, и это аргументы для
него. А для нормальных людей понятно, что сдвиги в
мышлении миллионов людей осуществляются экономической политикой КПСС и
результатами ее в течение многих десятилетий, и талоны на 1 кг мяса с 1980-го
года и на 400 г масла в месяц на душу в двух третях Российской социалистической
Федеративной советской республике – важнее любого агента влияния.
Короче, при социалистическом и капиталистическом соревновании агентов влияния с
обеих сторон, выиграла экономика чужой стороны, а не агенты чужой стороны. И Аминь!
А теперь кратко, по тезисам г-на Зильберфайна.
Первое. «Запад был против распада». Да, Европа и
либеральный мир, ведомый бизнесом, всегда против всякой нестабильности у
соседей. Распадов боялись всегда, начиная с Османской империи – «больного
человека Европы» – кстати, тогда боялись, что сами передерутся за наследство. А
бояться распада могучего соседа (вместе с его совершенно
годными к термоядерному распаду зарядами) сам Б-г
велел. Но, кроме того, есть же и нормы вежливости. Кто из дипломатов при «не в шутку занемогшей» империи
посоветует ей умереть? Можно себе представить, как осложнила бы демократическое
движение в СССР заявление США о пользе
распада СССР или угрозы в адрес СССР. Всякая империя немедленно сплачивается от
угроз реальных или мнимых и … продлевает свою жизнь, причем в формах агонии.
Как, например, в случае американских бомбежек и блокады Ирака. Можно только
поблагодарить правительства США и Европы за сдержанность в критический для
гибели коммунизма и империи момент.
Второе. «25 миллионов россиян…оказались за границей,
оставаясь на отеческих и дедовских местах». Это вечные издержки империи. Если
твое, и отца, и деда место «за границей», в другом народе, тогда живи
интересами и судьбами этого народа и не забудь выучить его язык. Но и не считай
это место жизни чужим. Ты не заграницей, а на новой
родине. На родину праотцев - по туристской путевке. С другой стороны, Россия
всегда принимала и теперь будет обязана принимать вернувшихся.
Не гнала, но и, к сожалению, не помогала. В этом претензии к себе любимым,
точнее, к чиновникам, с которых давно пора шкуру спускать.
Третье. «Цена Беловежья
невероятна». Да! Она невероятно и фантастически …мала! Перед нами кровь распада
остатков Австро-Венгрии. Это и 1848 год, Балканские войны, и боснийско-сербская трагедии в Югославии – остатка империи -
во Второй мировой и в последние годы. Как распадалась
Османская империя, спросите у греков и армян и даже в отражении нынешнего
раздела Кипра. Масштабы погромов, резни, геноцида миллионами жертв. И это не
все. Впереди еще освобождение курдов на стыке трех стран – не террором и
войной, так демократически. И очень долго ждут народы своего часа, чтоб
свободно вздохнуть. Десятки, а то и сотни лет. Как поляки, чехи, потом словаки,
прибалты. А какой кровью распадаются колониальные
империи? Например, Британский Индостан после Второй
мировой войны, Французский Индокитай или Алжир, а сколько было и еще будет
межплеменной резни в Африке из-за того, что границы колонизаторы «резали» по
живому телу народной жизни (как захвачено) или как сложилось управление, часто
и по широтам и меридианам – до народов ли любым, даже колониальным, цивилизаторам
в прошлом!
Цена Беловежья ничтожна по
сравнению с тем, на что способны были советские не миротворцы, а умиротворители
в 1991 в Тбилиси, Баку, Вильнюсе, Риге. Противовес «опыту крови» – «гласность»
и общественная реакция населения.
И хотя бы в этом можно поставить в заслугу русскому и
другим российским народам – БЕЗ КРОВИ!
Четвертое. «Такого распада не знала ни одна из мировых
империй». Честь и хвала империи, которая смогла уникально «красиво уйти». Я не
исключаю того, что кровь и страдания, понесенные российскими народами в этот
страшный для нас прошлый век в собственной резне и во Второй
мировой войне, изменили что-то в
народах, сделали их мудрее. В утешение любителей имперской
символики и собственной значимости и в случае, когда нечем гордиться, кроме как
своей страной, хочу обратить внимание на то, что Россия похоронила в свою
очередь за пять веков несколько десятков соседских и европейских империй,
начиная с кочевых Золотой и Синей Орды и заканчивая колониальными в 20-м веке.
Уходу с исторического подиума почти всех колониальных империй поспешествовала и
Россия, кстати, без внешнего принуждения. В этой части ее следует безусловно занести в Книгу Гиннеса как стайер-чемпиона антиимпериалистической борьбы. Впрочем, в
своем классе империй земледельческих Россия не последняя империя.
Пятое. «Россия оказалась в границах допетровских
времен». Как удивительно из уст автора слышать сетования о сокращении размеров
империи. Размер площади жизни для многих и многих поколений российских и даже
еврейского вероисповедания сограждан нынешних и даже прошлых важнее жизни людей
и целых народов? Но и объяснение можно найти. Слишком много в советской школе
обращали внимания именно на стороны, что «впереди планеты всей». Не столь уж
многим можно было гордиться в сравнении с иным миром – площадью, длиной рек,
запасами пресной воды, нефти т.п. Вот и страдают люди, потеряв самые «важные»
признаки «величия». Я не знаю, чтит ли г. Зильберфайн
жертвы фашистского Холокоста, но он и все россияне об этом знают, а вот про
советский холокост – ГУЛАГ и миллионы замученных репрессиями, трудом и голодом,
войнами в СССР русских, евреев, других - помнить как-то не получается,
потребовать найти виновных, наказать, поставить памятник, чтить?! Почему
для англичанина и француза территориальные колониальные потери - это не проблема, но даже для еврея,
уехавшего из России (уверен не любого), не говоря уже о русском типовом
интеллигенте, вопрос о размерах – это почти главный вопрос? Почему в Европе и
США жертвы давно измеряются в людях, а в России до сих пор - в квадратных
километрах? Ведь времена крестьянской перенаселенности центра России давно
прошли, раскулачиванием и голодом по команде Сталина и войнами по тем же
командам своих и им подобных, идущих вслед за Сталиным
(Гитлер, Муссолини). И недостаток-то в людях! Но небрежность к людям скажется и
на километрах, когда китайцы будут мирно селиться в Сибири. Свято место пусто
не бывает! А ведь, без Ленина и Сталина, их режима на территории СССР сейчас
проживало бы около 400 млн. чел, и, отметим, не было бы Муссолини и Гитлера, и
возможно, Второй войны, как мы ее знаем.
Шестое. «Россия оказалась в разряде слаборазвитых
стран». Ну, что ж, это претензии и к империи до распада, и к ее жителям -
после.
До распада. Большевики вложили все свободные средства
в пирамиды из оружия. И это не ошибка, а суть любой имперской системы
независимо от текущего присвоенного «номера Рима». Народ, привыкший воевать,
неплохо сработал и оружие. Убивать им очень удобно, и
это признают даже лучшие воины аллаха, постоянно покупающие его у своего
противника. Но времена боевых экспроприаций на большой политической дороге
давно закончились, и хорошее оружие ныне не дает гарантий процветания. Короче,
страна делающая в основном оружие рано или поздно станет слаборазвитой, если, кроме этого, ничем другим заниматься
не спешит. А то, что СССР в плановой экономике (в пятилетки с 1970 и с 1975
гг) не мог переключиться с
производства оружия или, более общо, с производства средств производства
(группа «А») на производство оборудования для производства предметов потребления
(«Б») – это известный факт попытки и плана и известный экономический факт -
результат. Сложившийся чиновный аппарат проел страну, и ГОСПЛАН уже не способен
был реконструировать хозяйство. После распада СССР россияне еще не осознали
своих возможностей, особенно в отношениях с государством. Если в год страна
вывозит капитала до 20 млрд. долларов, то это, безусловно, означает, что страна
не бедная. А уж как она развивается при наличии природных щедрот,
зависит от комбинации народ-государство. Скажем точнее: капитал есть, но его
вывозят. И если условия для вложения капитала не может организовать
государство, то, следовательно, виноват
сам народ. Потому, что формально свободный народ теперь несет полную
ответственность за свое государство, законы и поведение чиновников. Народ
является истиной в последней инстанции.
И в отличие от мифов, говорящих, что народ всегда прав, автор имеет
смелость повторить то, что сказал Булгаков устами профессора Преображенского в
«Собачьем сердце»: причина российской разрухи «в голове». Виновата ментальность
населения, ряд черт его, которые мешают построить необходимые социальные
отношения в среде: работник – бизнес – государство. См. С. Четвертаков, «Семейный
портрет в интерьере ампир», Звезда, 1999, 11.
Поэтому можно согласиться с приписанным «разрядом»
России как «слаборазвитой» - претензии есть, но они вовсе не к конкретным
«разрушителям» империи. Выше уже сказано: будущее империи, если бы оно
состоялось до исчерпания ресурсов – это Северная Корея. Ну а до исчерпания? До
исчерпания у империи был запас времени для сохранения
с медленным сползанием к той же Корее. Но трудами «ускорителей», «гласнодарителей» и еще до исчерпания ресурсов СССР
закончила в 1991 году бартером и карточками! И это, кстати, никак не связано с
национальными движениями в СССР. Таким образом, в некотором отношении до 1992
года вина лежит на «слаборазвитом» руководстве страны, гуманизму которого мы
можем, тем не менее, еще раз выразить свою признательность. Но предшественники
этого руководства так хорошо «поработали» с народом, что вне зависимости от
руководства народ оказывается тоже не вполне развит и
не готов к самодеятельности и самоорганизации. Остается надеяться, что
технически смекалистый российский народ со временем
оставит собственные слабости социального инфантилизма в смеси с политическим дебилизмом
и станет вполне развитым. Более того, автор выражает даже абсолютную
уверенность в этом!
Кстати, Джавахарлал Неру в своих письмах (об истории Индии) из
британской тюрьмы к дочери Индире (Ганди) писал, что
прекрасные справедливые правления порождают почему-то в народе привычку к
пассивности. «Нефтяная игла» советского экспорта, вводимая внутримышечно
политической патерналистской элитой КПСС и ее продолжателями и наследниками в
России российскому обществу вполне предметно объясняет такую закономерность в
случае населения России.
Далее, «…до настоящего времени не
отработаны надежные механизмы взаимодействия стран
СНГ…нет ни общего гражданства, ни общего рынка, ни общей финансовой системы».
Да Б-г с вами, господа, о
каком объединении может идти речь в первые десять лет!
В СНГ до сих пор еще не сформировалась частная собственность на землю, на
многие другие сферы. «Аморфны и рыхлы» не только отношения в СНГ, но хозяйство
каждой из стран, политические институты и вся законодательная база находятся в
стадии реформирования. Разве может появиться что-то определенно положительное
при соединении аморфных, сырых, просто не готовых частей? В обозримом будущем
надо торопить реформы в каждой или хотя бы в некоторых из стран Содружества.
Даже Европа с многосотлетним развитым хозяйством реформировала и искала пути
соединения своего рынка сельхозпродукции целых полвека, с 50-х годов. При
простом объединении отличия в себестоимости продуктов и структурах хозяйств
вылились бы в гибель тысяч фермерских хозяйств, что в отличие от советских
коллективизаторов неприемлемо для Европы. А в СНГ еще и сельский сектор толком
не сформирован, еще не возникли те проблемы (перепроизводства продукции,
например), которые надо учиться регулировать (и до, и после объединения). Так,
о каком объединении можно говорить? О номинальном - для
успокоения измученных низкими пенсиями пенсионеров. В этом смысле одиозный
«Союз» Белоруссии и России – не более, чем
ностальгический коктейль божьего «дара» Лукашенко с российской политической
яичницей. Кстати, тоже не ново. После гибели Первого
Рима, через 300 лет, возникло очень бледное, как на Хэллоуин,
имперское подобие – «Священная римская империя» Карла Великого. Нужен ли нам
фарс? Впрочем, если это недорого и для успокоения умов, то для стабильности
переходного состояния (политики, но не экономики), возможно. Однако, суть состоит в том, что политическая элита продолжает, как
и при Николае Кровавом ваять Галатею политических альянсов, абсолютно не
принимая во внимание интересов бизнеса и жизни сограждан. Любовь к внешней политике на лицо! Хлебом не корми! Дай порулить! Но какая от
такого изобразительного искусства рождается любовь сограждан к власти
соединенных государств? Не стоит ли почаще вспоминать нашей
элите, чем закончил Николай и его невинно убиенная семья во второй русской
революции, когда агрессивность от безысходности может стать «бунтом
бессмысленным и беспощадным» («социалистическую» я революцией не считаю – это
захват власти и социальный откат, в 70-х такой откат назад прошел в Иране).
В России прошло всего три буржуазных революции (1905-го, 1917 и 1991 гг.)
И, наконец, просто немного о трудностях новой России в
юбилей. Ее трагизм состоит в старой ментальности народа. Это имперская
ментальность, и наиболее важная ее черта – неспособность к гражданскому
мышлению, ответственности свободного человека за судьбу общества как часть
своей судьбы («государство как договор самодеятельных граждан»). Эта
безответственность тесно связана с синдромом слабого человека, неимущего
люмпена или пугливого обывателя (поводов для страха в прошлом и настоящем –
сколько угодно) - мышлением «жить одним днем». И то сказать – почти весь
российский народ пока неимущий. С другой стороны, как и ранее, господствует
уверенность чиновной элиты в том, что она - «хозяин земли русской». С этим
смиряется или это признает подавляющее большинство населения, включая предпринимателей, чьи взятки – безусловный
ярлык, выдаваемый народом на чиновное княжение. Суета олигархов возле “двора
или семьи” в этом же политическом ряду от слова «ряд» - договор, «порядок», Rat - совет. Суть падения Чубайса 1997 г., суть
катастрофы «Юкоса» именно таковы. Олигархи на дали начать строить нормальные залоговые аукционы,
обеспечить честную конкуренцию при продаже государственного имущества – дело,
которым мог Чубайс реабилитировать себя за скорую приватизацию 93 года, когда
«промедление - смерти подобно!». А
закрепившееся государство, жиреющее от взяток, не дало первому олигарху начать
новую честную жизнь, пытаться сделать общество открытым и даже «покритиковать»
президента. Не дать бизнесу жить по закону, чтобы самим не исполнять его (не
стать законообязанными чиновниками) И то верно, образцов подавления больших
богатых как угрозы свободам чиновника от тюрьмы и сумы, свободам политического
произвола, в Риме первом и втором хоть отбавляй.
Суть реформ в ментальном плане – это
переход от психологического господства чиновника над жителем, считающим, что
чиновник должен обеспечить жителю работу и зарплату, к состоянию уверенности
жителя-гражданина в том, что свою жизнь он строит себе сам, а чиновник нанят
гражданином на его, гражданина, отчисленные деньги для обслуживания его,
гражданина, трудового процесса.
Переход долгий и трудный – лет на сорок самое малое в соответствии с возрастом
тех, кто еще жил в советском Египте. Есть трудности и с наличием Моисея, и с
терпением путников, есть трудности и с излишком манны небесной в виде даровых нефтяных
доходов. Главная трудность, с нежеланием вообще двигаться некоторой части
материально заинтересованных чиновных лиц, которые пойдут только при условии, когда
вся страна окончательно превратится в пустыню. Население, кроме того,
продолжает стремиться к язычеству и возводит себе кумира. Пожелай, Владимир
Путин стать русским Бонапартом, и население, еще не гражданское общество,
позволило бы ему это сделать, инфантильно переложив на вождя ответственность за
улучшение жизни. Из неспособности и нежелания населения бороться с коррупцией
или требовать от власти с ней бороться, вытекает и надежда на героя, который
избавит от трудных задач, все сделает сам. Потому лучшее, что может сделать
Путин – это стать «просвещенным» правителем, не отказываясь от символов силы
как мотивации послушания или законопослушания (жители пока разницы различать не умеют), и вести реформы в надежде, что его
поймут позже. С большим риском стать вторым Столыпиным (реформы без общества не
позволяет провести и уничтожает сам чиновный аппарат), если будет заниматься
делом, или очередной птицей – говоруном, ориентированным в соответствии с российским
гербом на обе противоборствующие стороны, если делом заниматься не рискнет.
Однако,
существуют ведущие, т.е. способные через десятки лет повлиять на массу
населения, процессы, только запускающие начало изменения ментальности в
европейском направлении – это приватизация сельскохозяйственных земель –
создание класса фермеров и, второе, передача эксплуатации и собственности
муниципального жилья от города жильцам (в виде кондоминиумов-кооперативов). И
то, и другое лишает сельских местных чиновников и чиновников городов
экономической власти над местными жителями, а, с другой стороны, вызывает у
рядовых жителей потребность в самоуправлении и заботу о своем имуществе.
Реформы эти с колоссальным скрипом и очень медленно идут, и следует понимать,
что российское чиновничество вместе с излишком армии – нашими янычарами –
всегда, и до большевиков, представляло оппонирующую реформам и народной самодеятельности
сторону и всегда было и физической угрозой реформаторам. По теме
ментальности и ее сближения с европейской отошлю к статье «Семейный портрет…» и
к моему докладу в феврале 2000 года С. Четвертаков, «Коррекция ментальности.
Пути лечения».
Иной и более оптимистической,
думается, должна быть и итоговая трактовка будущего для России и СНГ в целом.
Все народы бывшего СССР рано или поздно будут, во-первых, жить лучше, чем в
СССР и, во-вторых, исходя из географического фактора, никуда не денутся от
взаимного сотрудничества, торговли и продолжения культурного сближения на
добровольной теперь основе. Более того, не исключено, что Россия будет
генерировать из себя еще несколько дополнительных государственных образований.
И ничего трагичного в этом видеть не следует, если разводы не торопят силой
и не тормозят силой, т.е. если они будут идти бескровно, на основе
демократических механизмов волеизъявления и национальных
культурных движений. Наоборот, в старой ментальности, текущая
межнациональная борьба дает повод волноваться за скорость проведения начатых
реформ, как в России (Чечня), так и в СНГ в целом. Силы, средства и внимание
народов переключаются на взаимную борьбу вместо проведения реформ, а всякая
борьба на руку имперским по типу чиновникам.
В любом случае внутренние суверенные
анклавы останутся частью общего экономического и политического пространства и
не должны пугать российских политиков. Критерий – сохранение
и приумножение жизней и качества жизни в этом обширном пространстве, сохранение
контроля и роста качества эксплуатации техногенных и природных ресурсов.
И нехватка населения, и большой объем ресурсов
становятся в совокупности много более ценными с учетом бурного роста
соседствующих гигантских цивилизаций Юга.
Короче, как и в случае с деньгами
и их количеством, будущее СНГ не в проблеме, будет «лучше или хуже», а в
скорости наступления этого «лучше» и в средствах ускорения.
Сергей
Четвертаков, Нью-Йорк, 19 ноября 2001
