Теория мотивации для социологии. Очерк. Часть 2.

И мы вынуждены начать работать с научным наследством Маслоу, настраивая или корректируя его схему с учетом выявленных дефектов (понять биологическую основу потребности уважения и потребности творчества, понять усложнение надстройки – новых потребностей, маргинальности, малой распространенности высшей потребности в условиях, когда в развитых странах значительная часть общества достигает всех низших потребностей, прояснить связь системы Маслоу с потребностями в биологическом мире – Маслоу отрицал идентичность системы для высших биологических форм).

Формирование общей схемы мотивационных структур

Начиная этот путь, обратимся к единичному акту удовлетворения потребности.

Потребность – Мотив – Активность – Результат как единичный цикл

Прежде всего, мы должны сопоставить систему Маслоу с потребностным циклом биологического уровня, как он изображен нами ранее.

P -> I -> EmS+Ms -> A -> EmE -> not P.

или для социального мира

P -> I -> EmS +Mt -> A -> EmE +Est -> not P.

Обратную связь, представленную вначале (not P -> P) мы уточняем: первый вариант активности приводит к удовлетворению потребности.

Но теперь в соответствии с теорией Маслоу не исключено появление новой потребности более высокого уровня. В противном случае - а второй вариант означает негативный для особи или человека исход – возникает невозможность удовлетворить текущую потребность.

Последнюю схему потребность – эмоция – мотивационный блок является процессом формирование мотива. Более подробно, на вторую половину XX-го века. этот процесс представлен теорией афферентного синтеза П. К. Анохина, включающей обстановочную и обратную афферентацию (афферентный синтез (от латинского afferentis - «приносящий») непрерывно собирает информацию воедино из внешней среды, соматических (телесных) сигналов и из памяти центральной нервной системы и формирует в коре головного мозга результаты, которые и образуют обобщенный сигнал о потребности и мотивационный процесс - обстановочную афферентацию, а после активности ведет анализ результатов в виде обратной афферентации, подробнее см. в http://sergeychet.narod.ru/socio/motiv/MIntro.html). Мы демонстрируем на рис. 8, детальную схему мотивационного процесса, как он возникает при первом решении проблемы человеком.

Рис.8. Формирование мотива и мотивационный блок

В результате действий при положительном исходе возникает эмоциональное положительное подкрепление (в первый раз), которое фиксирует результат, и он запоминается в психике как успешный. Все более сложные мотивационные структуры формируются позже, при многократном повторении удовлетворения потребностей.

Потребностные циклы и их вложенность

Представим себе единственный цикл и его незавершенность. Если мы имеем потребность среднего уровня, то удовлетворение потребности откладывается, но через некоторое время особь ощущает обычные потребности нижних уровней, которые требуют удовлетворения. Если потребность и нижнего уровня не удовлетворяется, то экземпляр, особь. индивид погибает. Эта логика приводит к сложной схеме возрастания потребностей и одновременно возвращения (циклического) или постоянного воспроизведения нижних потребностей. О циклическом характере потребностей и о важности тех потребностей, которые возникают чаще, говорили Бронислав Малиновский, в наше время этой же темой занимался российский психолог Д. Колесов. Иерархия Маслоу вполне соответствует и совместима с фактическим материалом.

На основе иерархии Маслоу мы можем представлять мотивационную, точнее, потребностную сферу индивида как совокупность циклически воспроизводимых потребностей, надстроенных друг над другом подобно циклическим планетарным вращениям вокруг ядра планетной системы, включающим потребность - активность и новое нарастание потребности. Человеческая психика представляет собою надстройку мотиваций, физиологический активаций и трудовой активности над биологическими потребностями, которая (надстройка) обеспечивает своевременное поддержание потребностной сферы на приемлемом или удовлетворительном уровне (орбите). В реальности пребывание на определенном уровне потребностной системы означает, конечно, выполнение всех циклических нижних уровней, уровней ниже достигнутого, хотя часть людей рассматривает нижние уровни как само собою разумеющееся. Таким образом, человек являет собой такое множество (орбит) потребностей, которые он смог в себе построить.

Ценность теории заключается в ее иерархическом строении, хотя определенная меньшая часть индивидов нарушает собственную иерархию потребностей. Мы представляем иерархию потребностей как циклическую систему (периодическое рождение и удовлетворение в активности индивида или биологической особи рожденных потребностей с потенциальным переходом на более высокий уровень при удовлетворении или понижением (возвратом к прежнему) уровня потребностей в случае неудачи), см. рис. 9.

Рис. 9. Иерархия потребностей А. Маслоу, соединенная с идеей цикла удовлетворения потребности, идеей Б. Малиновского о приоритете потребностей и идеей Д. Колесова о «ядре потребности».

Теперь, когда мы понимаем важность циклического характера в удовлетворения потребностей, мы обратимся к модификации цикла конкретной потребности в связи с многократным удовлетворением одной потребности. Мы обращаемся к оценке рутинного характера активности при удовлетворении низших потребностей.

Примечание. Отделить рутинное в активности от творческой деятельности нас вынуждает уже известный нам результат http://sergeych.narod.ru/socio.html , указывающий на существенное отличие видов активности в социальной жизни.

Установка как свертка мотивационного блока

Для того, чтобы перейти к проблеме постоянно удовлетворяемых потребностей, мы должны создать использовать известное психологическое понятие – мотивационной установки, развитой работой советского психолога Д.Н. Узнадзе. Установка по Узнадзе рассматривается как «целостная модификация субъекта» в его готовности к сознательному или бессознательному восприятию будущих событий и совершению в определенном направлении действий в соответствии с его избирательной активностью для удовлетворения потребности.

Мы делаем существенное дополнение или ограничение к этому понятию, широко применяемому в психологии. Именно: установка обязана быть результатом прошлой собственной активности индивида, предпочтительно многократной и многократно успешной, а не только нотацией, ориентацией или осознаваемой выученной, но субъективной нормой будущего поведения без успешного опыта такого поведения, как предполагают и применяют многие психологи, особенно в сфере образования и научения. Психологи-педагоги часто пытаются «создать у субъекта установку на действие», которое он никогда не совершал с ощущением, что удовлетворяет свои реальные потребности». Установка как выученная официальная норма, связь которой с потребностями индивида не очевидна, является установкой только в мышлении преподавателя или самого психолога. (Напомним: в СССР и пост-России реальность и официальные нормы резко различались).

Таким образом, мотивационную установку следует определять как готовность к типу поведения или к инструментальному действию, сложившемуся у индивида со временем при многократных повторениях процесса удовлетворения потребности (ей), включающее труд, социальные отношения, или отдельный поведенческий паттерн, типовой поступок. Установка возникает при нескольких успешных результатах типового поведения и укрепляется при удовлетворении мотива или стоящей за ней потребности.

Установка – это определенная форма (будущего или регулярного текущего) поведения, которая сформирована заранее (в прошлом поведении) и готова к использованию в момент появления потребности или аналогичной ситуации. Она, будучи автоматическим действием, замещает собою мотивационное образование, формирование мотива, поэтому мы и рассматриваем ее как подстановку, как уже свернутый в действие мотивационный блок - основание.

Рутинный труд и формирование мотивационной установки

При продолжении появления обычных деприваций индивид начинает использовать успешное инструментальное действие, приводящее к удовлетворению потребности. Мотив превращается в установку, см. рис.10. Установка не есть просто инструментальное действие. Это мотивационное образование, которое является условным рефлексом и действует по принципу: «если…, то…(мне необходимо выполнить…)». Подобная связка (логический переход) и является мотивационной структурой – это выбор из памяти требуемой формы поведения в момент обстановочной афферентации. Это не просто автоматизм генетического поведения (типа сосательного рефлекса младенца). Это этап в развитии психики индивида: мотива и мотивационной сферы.

Именно в этом кроется, вероятно, затруднение для психологов, аналитиков и философов – что считать «культурным». Имея схему афферентации (или бихевиоризма), мы можем уверенно утверждать, что в источнике действия лежит потребность, а мотив и активность реализуются на уровне конкретной культуры.

В обычной мотивационной установке активность ведет к удовлетворению потребности сначала с положительным эмоциональным подкреплением или точнее эмоциональным сопровождением внутренним или внешним, влияющим на внутреннее. Позже завершение рутинной потребности происходит без эмоционального подкрепления (но не всегда, см. ниже), поскольку депривации потребности в рутинной ситуации не сопровождаются ярко выраженными эмоциями и поскольку и насколько действие рутинно, повторяемо, не требует индивидуальных решений при каждой активации.

Автор был свидетелем, как родители -педагоги учили свою трехлетнюю малышку накрывать на стол. Для этого была выделена специальная полка внизу шкафа и специальный стул, на который забиралась дочка, чтобы достать до стола. Похвал особых не было слышно, но то удовольствие, которое испытывала дочь, занимаясь взрослым делом, несомненно, делала простой труд праздником. Более того, когда одна из тарелок была разбита, и губки у дочки дрожали от огорчения, ее отечески похлопали по плечу и спокойно подсказали взять веник и смести осколки с пола. Это наблюдение показывает, что всякому овощу свое время! И кажущаяся рутина в определенный момент развития личности является праздником и победой. Подниматься по жизни так, чтобы каждое новое дело было впору, и по силам, и не слишком поздно.

Регулярные депривации как потребности или значительная их часть при их систематическом удовлетворении становятся рутинными, теряют свою новизну и не влекут далее каких-либо положительных эмоций. Действия становится автоматическими и происходят чаще не только вне мотивации, но и вне сознания вообще. Чтобы выключить утюг или газ надо принудительно фиксировать момент в сознании мысленным словом, чтобы не вспоминать, было ли действие. У рутины есть одна важная деталь – она исключает эмоции – прежде всего положительные. Если нет положительных других, то она сама становится отрицательным фактором. Из рутинности возникает усталость и ощущение повторяемости событий тогда, когда их нет. В этом плане замечателен по сути американский фильм «День сурка». Герой-журналист, попавший в пучину рутины Дня Сурка, совмещенной с мелким себялюбием и экспериментами на этой почве, остается в ней до тех пор, пока не разрушает рутину сам своими новыми активными действиями, направленными на созидание, улучшение, спасение и сотворение мира собственной любовью.

Рис.10. Возникновение мотивационной установки как сокращение (свертывание в привычку) мотивационного блока

Чем более развито общество, тем больше процессов инструментально организовано таким образом, что не требуют большого разнообразия в активности, направленной на их удовлетворение. Это развитие обычно (с важной частью потребностей – питание, питье) обусловлено ростом разделения труда. На уровне биологических видов и на протяжении многих поколений могут возникать инструментальные формы группового поведения и сигнальные системы в общении.

Нестандартные процессы и их особая роль при формировании мотивации

В отличие от этих регулярных процессов в социальной жизни существует множество процессов, совершенно не регулярного, не рутинного типа, которые возникают неожиданно и характеризуются существенной непредсказуемостью. На уровне примитивных и даже современных обществ это может быть связано даже с питанием – например, при охоте на крупных животных или в земледелии, когда оно связано с неустойчивой погодой (творчество при удовлетворении потребности в безопасности), и т.п.

Нерегулярные процессы в момент удовлетворения потребностей требуют от человека творчества, они создают ту неопределенность, преодоление которой приводит к совершенно новым надстроенным мотивационным образованиям.

Рис. 11 Установка, потенциально годная к развитию в метапотребность

Такие нерегулярные процессы с сильным (не обязательно положительным, могут быть и противоположные эмоции) подкреплением могут (но не обязаны) формировать новые «мотивационные образования» в терминологии ряда авторов. Мы, ссылаясь на их биологическое (но индивидуально приобретенное) основание, обязаны и будем именовать новыми надстроенными потребностями или «метапотребностями».

Метапотребность. Когда Ильин говорит о склонности, интересе, он имеет в виду, фактически, потребность. Эта потребность относится к разряду таких форм поведения, которые не связаны с физиологическими низшими потребностями, а вызваны некоторой устойчивой положительной (или отрицательной деятельностью) результативностью. К ним мы относим игры, привычки дурные и положительные, которые вызывают удовольствие, при этом интерес формируется как склонность. Мнение психологов указывает на то, что большинство таких метапотребностей вызвано удовольствием, которое возникает в процессе их удовлетворения или по результату их удовлетворения. Потому они могут именоваться потребностями процессуального типа или процессуально-целевого типа. К ним относятся как склонности, так и интересы по Ильину, - термины, которые мы далее не собираемся использовать в силу их многозначности.

Формирование метапотребности из установки при положительном подкреплении

Нерегулярные процессы удовлетворения потребностей не обязательно сопровождаются, но могут сопровождаться эмоциональным положительным переживанием – положительным аффектом, а иногда и сильным аффектом при достижении успеха. При этом между индивидами возможно значительное различие. Установка, сопровождаемая положительным подкреплением в результате удовлетворения потребности, изображена на рис. 11.

Такая установка с положительным подкреплением захватывает первоначально только результат, процесс ее достижения в условиях неопределенности связан с волнением, но явный положительный характер такое волнение получает первоначально только при успехе (аналог явления – первый экзамен). Итак, сильная положительная эмоция вызывает интенсивное возбуждение в финале процесса и фиксируется в памяти как положительное подкрепление. В следующий раз индивид более охотно будет добиваться результата, используя накопленный опыт. Особенность процесса повторений состоит в том, что каждый раз окружение процесса имеет отличия, составляющие ее неопределенность, изюминку, новизну, напряженность и волнение загадки, неожиданности. Если бы ситуация была стандартно одинаковой, то она превратилась бы в рутину.

Теперь при возникновении аналогичной или схожей ситуации индивид предполагает или ожидает появления новой следующей положительной реакции – аффекта (эмоции) по результату. Но это положительное ожидание или «антиципация» – предвосхищение положительной эмоции – само становится предваряющей положительной эмоцией, и такая эмоция теперь сопровождает сам процесс и даже предшествует процессу. «Удовлетворяя потребности в удовольствии, - пишет Б.И.Додонов, - человек в то же время удовлетворяет другие потребности – в служении обществу, в самовыражении, самоутверждении, обеспечении себя необходимыми для жизни средствами». «Интерес-склонность содержит в себе, - считает автор, - особую программу организации переживаний, некоторую общую схему удовлетворения потребностей посредством действий в определенной предметной сфере (очевидно, только потому, что человек уже действовал в этой сфере и знает, что она может доставить ему удовольствие)», [Додонов Б.И., цит. по Ильину Е.П., с. 170]. И это есть главный ключ к пониманию данной гипотезы, собственно – гипотезы или утверждения Б. И. Додонова. На рис. 12, кроме красной стрелки (второй снизу) – эмоционально положительного подкрепления по результату, возникает новое положительное подкрепление (синий цвет или третья снизу), которое сопровождает сам процесс, сначала как предвосхищение, а потом как «азарт» - возбуждение положительного типа, связанное с проведением данной инструментальной операции. Все эти процессы происходят без мысленного осознания, т.е. на иррациональном уровне. Именно это Маслоу называл «вершинным переживанием», относя его первоначально только к фактору творческого труда или познания.

Рис. 12. Положительное подкрепление как фактор формирования метапотребности

Отрицательный результат вызывает отрицательную реакцию - фиксация в памяти, особенно в момент развития установки, происходит разрушение установки, разрушение метапотребности или стресс, но, как показывает эксперимент, начиная от И. П. Павлова, старая схема очень быстро восстанавливается, если для нее снова возникают возможности реализации, причем, много быстрее, чем она формировалась первично.

В психологии наблюдаются и примеры глубоких отрицательных травм в психике при неудачах. Такие подкрепления могут сформировать устойчиво отрицательное отношение к ситуациям с неопределенным результатом. Этот результат обобщен в конструкции «мотива на избегание неудач» у МакКлелланда: возникает возможность отрицательного напряжения и последующее избегание всякой новизны, страх не справиться, появление консерватизма в одной (испугавшей) или во всех сразу областях, приобретение тогда «направленности» личности на избегание неудач. Этот очень ценный психологический конструкт отражает углубление и индивидуализацию психики человека и идет вглубь индивидуальной психики, что не является предметом обобщенной теории мотивации. Но мы знаем и покажем далее, что именно он один из важнейших для понимания дифференциации общества в части его стратификации, классообразования.

Возникновение метапотребности

Рассмотрим далее функционирование этого гипотетического механизма. При устойчивом формировании положительной эмоции возрастает антиципация положительной эмоции при появлении аналогичной ситуации. С некоторого момента антиципация может возникать как воспоминание о ситуациях успеха и положительного ощущения в произвольные моменты. Человек с удовольствием возвращается в своей памяти к лучшим моментам жизни, к своим успехам. Если успех так хорош, то почему бы его не повторить? И надо ли ждать стихийного возникновения подобной ситуации? Почему бы не попытаться подобную ситуацию воссоздать заново? Если мне что-то нравится делать, почему бы мне этим не заняться? Если мой успех является материальным, приносит мне средства к существованию, почему бы мне не «взять быка за рога»? Индивид теперь сам может начать поиск ситуаций, которые соответствуют его инструментальным способностям, его удачной подкрепляемой положительно установке.

Если взглянуть шире, то в этом контексте мы можем совершить большой шаг вперед, заметив в этом процессе механизм развития разделения труда, физиологические и логические начатки добровольного формирования разделения труда, когда оно еще воспринимается как творческое развитие способностей. Это, в частности, может быть и тем, о чем сказал Маслоу – человек стремится делать лучшее, что он может. Теперь мы знаем, почему.

Даже, если мне за лучшее не заплатили, то мне оплатил это мой организм, создав положительную эмоцию. Обвинения в гедонизме уместны и не уместны, поскольку гедонизм не осознан, и одновременно существует, но и потому, что низшие потребности остаются, и пренебрежение ими в гедонизме ведет к патологии и гибели, но и потому, что наличные ресурсы нижнего уровня при положительных эмоциях расходуются более рационально, требуются в меньшем количестве, а сами эмоции колоссально укрепляют иммунную систему и здоровье, вплоть до высокой стрессоустойчивости.

Но поскольку «в результате положительного опыта» формируется спонтанное стремление проявлять некоторую активность, то мы обязаны рассматривать новые устремления, склонности, или интересы индивида как новую потребность. Этот процесс постепенного формирования новой индивидуальной потребности или метапотребности из установки изображен на трех рисунках ниже, см. рис.12-14.

Рис. 13. Формирование метапотребности. Этап 1. Ведущей становится связь с активностью вместо связи по результату. Основной процесс начинает сопровождаться положительной эмоцией.

Постепенно происходит перенос положительных эмоций с результата на процесс, а позже с процесса на представление об удовольствии от процесса в момент создания аналогичной предситуации. Установка переходит в потребность (активный интерес) или, мы определим, окончательно становится вторичной (индивидуальной) потребностью или метапотребностью, когда индивид самостоятельно начинает формировать внешние условия, необходимые для проявления данной активности, сам ищет требуемой деятельности, сам начинает ее или создает условия для естественного воспроизводства такой деятельности, см. рис. 14 .

Рис. 14. Формирование метапотребности. Этап 2. Процесс доминирует над результатом в значимости по степени положительного воздействия на психологию поведения и антиципацию. Роль результата уменьшается.

Метапотребность – объект уровня потребностей. Метапотребность формирует новую мотивацию (повод или ситуацию) для собственного удовлетворения, в данном случае для запуска активности, приносящей удовлетворение.

Исходная потребность, которая лежала в основе первичной активности, постепенно переходит в ранг вспомогательного второстепенного фактора активности, пренебрежимо малого в сравнении с новой метапотребностью и новыми ее внешними мотивами.

Метапотребность вытесняет остальные потребности, при условии удовлетворения в основном всех или прочих деприваций. Это происходит в силу успеха и достижения, связанного с текущей ведущей потребностью – это постоянное самоподкрепление и делает ее ведущей или доминирующей в системе потребностей индивида, см. рис. 14. На «самоподкреплении» мы остановимся позже подробнее.

О каких потребностях в теории Маслоу мы можем говорить, как о метапотребностях? Возможно о любых. Примеры на уровне низшей потребности – это развитие способностей гурмана – удовольствие и творчество Гаргантюа в еде (не удовлетворение голода, а получение удовольствия от смакования тонких вкусовых ощущений и даже игр-загадок о составе пищи); творчество в сексе: лучший образец это Дон Жуан, худший – Маркиз де Сад или известные нам маньяки. Но, конечно, и физики вовсе не шутят, когда утверждают, что «Наука есть лучший современный способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счет государства», [Физики продолжают шутить, с. 318]. Итак, отдельные метапотребности. это и трудоголизм, гурмания, коллекционирование, донжуанство, извращения, видеомания, телевизионная и компьютерно-интрнетовская зависимость и т.д.

На новом уровне, при возникновении метапотребности, обстановочная афферентация теряет старую роль анализа внешней случайно возникшей ситуации в окружении индивида. Она начинает играть новую роль искусственного формирования или поиска новой (нестандартной) ситуации для запуска активности, удовлетворяющей метапотребность. Индивид начинает творить и реконструировать мир, окружение и сам себя.

В свете выявленной или предположенной (до нас) роли эмоций в закреплении в памяти новых установок (или рефлексов, как это было ранее известно) мы позже будем уточнять природу такого механизма.

Мотивационная направленность как поведенческое обобщение метапотребностей.

Завершая обзор мотивационных структур мы должны остановиться на формировании более общих конструкций, чем метапотребность как индивидуальное пристрастие к определенному виду деятельности.

Мы можем определить мотивационную направленность как такую метапотребность, удовлетворение которой становится основной формой существования личности в отношении многих действий различного плана.

Как на основе метапотребности возникает направленность?

Первый вариант. Индивид на длительный период добровольно подчиняет свое поведение метапотребности. Удовлетворение других, низших, потребностей выполняется в минимально необходимом объеме. Если остальные потребности не удовлетворяются даже в минимальной степени, то относительно сбалансированный индивид решает указанные проблемы в самом малом объеме и возвращается к ведущей метапотребности. Однако, метапотребность как направленность становится в поведении личности ведущей.

Второй вариант носит вполне конкретный характер. Этот вариант (их два) открыт и представлен Маклелландом. Индивид, который успевает и преодолевает любые или почти любые встреченные преграды (совершенно ясно, что порядок роста сложности заданий должен возрастать с опытом личности или случайно сложиться на опыте и представляться индивиду как естественный, а не специальный или случайно сложившийся ) приобретает установку (ожидание) в том, что он способен преодолеть все будущее преграды. Он получает установку на достижение (или «мотивацию на достижение» в терминологии автора - Д. Маклелланда). В реальности это не только установка, но и метапотребность, поскольку индивид ищет любых преград по плечу и готов к их преодолению, берется охотно за любой (интересный, с его позиции) процесс, надеясь еще и еще раз получить удовольствие от будущей победы. Вид деятельности не столь существенен, но психологически индивид готов к любой достаточно сложной, поэтому его подход является не источником удовлетворения какой-либо конкретной потребности, но всех сразу, т.е. любой. Поэтому такая установка становится направленностью. Направленность можно определить как стремление индивида извлечь удовольствие из множества самых различных видов деятельности, рассматривая ее как творческий процесс. И автор знаком с такими индивидами.

Состав мотивационной сферы

На основе проведенной работы мы можем представить состав мотивационной сферы в виде следующей группы вложенных процессов

Рис. 15. Структура мотивационной сферы после ее реконструкции от работы Е.П. Ильина с помощью результатов, полученных из теории Маслоу.

Отрицательный опыт и порождаемые им метафобии и направленности. Место теории Маклелланда в структуре иерархии Маслоу

Отрицательный опыт точно так же может создать у развивающегося индивида представление о том, что отдельный конкретный вид деятельности или объект (субъект) вызывает отрицательное воздействие или опасность. Таковы всевозможные фобии, например, страх пауков или пресмыкающихся (кстати, этот страх имеет реальные генетические корни печального опыта преантропов в зоне их первичного обитания и генетического формирования – на ветках густых древних тропических лесов). Фобии или отвращения, устойчивую неприязнь к чему-то конкретному следует рассматривать как антиметапотребности – метафобии – установки на избегание. Если фобии в психологии в настоящий момент рассматривают как устранимые патологии, то обобщенную фобию к преодолению трудностей исследователи включили в мотивационную сферу человека. Действительно, поскольку все (по представлению патоиндивида) попытки нечто создать или преодолеть кончаются крахом, то мир непредсказуем и опасен. Его следует избегать, от неожиданностей следует уклоняться. Избежать сложности и спрятаться в своем доме-крепости – это высшее стремление. Так возникает установка или настройка психики «на избегание неудач». Индивид старается не предпринимать сложных и новых действий, избегает насколько это возможно, творческих и нестандартных ситуаций. Он должен быть консерватором, или сторонником непротивления, неучастия в рискованных операциях.

Это состояние беспомощности прекрасно моделирует на собаках М. Селигмен в своей работе «Беспомощность: о депрессии, развитии и смерти». Оказалось, что если собаку удерживать на привязи в станке и периодически давать ей умеренные удары электрическим током после того, как зажигается световой сигнал, то мы фактически учим ее беспомощности перед внешним миром. «Будучи свободной от привязи, она поначалу ведет себя довольно странно. Имея возможность выпрыгнуть из станка после того, как очередной раз зажигается световой сигнал, она, тем не менее, покорно стоит на месте и дожидается удара электрическим током. Животное оказывается беспомощным, хотя на самом деле вполне в состоянии избежать беды». Состояние было обозначено «неустранимой приостановкой» деятельности, а все явление «заученным пессимизмом». Оно характеризуется пассивно-оборонительным состоянием, складывающимся из пассивности и безынициативности с выраженной тревогой, сниженной мотивацией и продуктивностью деятельности.

Так ведут себя в жизни и люди, неуверенные в себе, которые полагают, что от них в жизни ничего не зависит.

Схемы психологии, приложенные к обществу, дают множество важных выводов. Так, у нас имеются основания считать, что тоталитарное государство сначала непроизвольно, а потом в режиме идеологии (осознанно) воспитывает население именно в духе пессимизма и инфантилизма (патернализма). К этому роду восприятия или установки относится в ментальности, например, значительной части населения старшего возраста России и философия «жизни одним днем», см. http://sergeychet.narod.ru/mental/InStar.htm , где невозможность планировать фактически эквивалентна невозможности обстоятельной деятельности в несколько шагов. Личное творчество представителей народа предотвращается бесконечным творчеством (сиречь, произволом) чиновников господствующего над народом государства.

Возможно, к этому же проявлению многовековой исторической беспомощности относятся и аналогичные речения конденсированного народного христианского опыта в прошлом типа «бог дал – бог взял» или татарского речения «алла бирса – хдуа холосса» («если бог даст, если всевышний захочет») в сельском мире времен дофеодальных, имперских режимов (отдельная большая тема будет развернута позже). К этому же классу причин – тревожности от непредсказуемости поведения государства - по гипотезе автора этих строк - следует относить отчуждение от труда (alienation) в самодеятельных профессиях (сельское хозяйство, ремесло и т.д.) дофеодального мира. Позже капитализм позволяет вполне творческое поведение в вышеприведенных отраслях, но (начиная с мануфактуры) привносит новую причину отчуждения – рутинность труда.

Таким образом, указанные выше мотивационные объекты заученного оптимизма и пессимизма в социальном поведении, даны Маклелландом в виде «мотива на достижение» и мотива на избегание неудачи», но в новом виде проинтерпретированы нами. Поскольку теория Макклелланда вполне совместима с теорией Масллоу и является элементом ее расширения (на индивидуальный уровень), то мы должны указать ее место в иерархии потребностей Маслоу. Схема дана на рис.

Рис. 16. Система МакКлелланда, наложенная на структуру Маслоу. Общий результат.

Естественно, дихотомия Маклелланда указывает лишь крайние границы поведения отдельных лиц, между которыми помещается все многообразие поведения индивидов.

Мы закончили представление связи теории иерархии потребностей Маслоу с циклическим представлением биологического процесса удовлетворения потребностей у человека, который необходимо оказывается планетарно вложенным. Кроме того, мы сформировали уровни мотивационных структур по их сложности формирования:

– первичные мотивационные блоки – процессы начальной мотивации;

– установки как свернутые блоки мотивации;

– рутинные привычки, нейтральные, без эмоционального сопровождения или;

– вызывающие удовольствие, антиципацию метапотребности и

– направленности личности как обобщение или типизацию мотивации индивида через деформацию или перенастройку потребностной сферы.

Еще раз о проблеме воли в аспекте роли общества и его норм

В проблеме мотивации и потребностей мы должны исключить «долженствование» или понятие «воли», «решимости». Действительно, потребность является или должна являться явным феноменом, понуждающим к психологической, а потом физической активности (или альтернативно, гибели индивида). Всякие потребности, нереализованные индивидом, как и фантазии, не верифицируемы как потребности (например, в связи с отсутствием т.н. «воли»). Все, что человек желает или мечтает сделать, но не делает, не может быть определено как потребность (в экспериментальном и социальном плане). Все, что он сделал, говорит или должно говорить о его потребности. Если человек сделал то, что не сделал никто другой, говорит о специфичности его системы потребностей. Выполнение героем чего-либо в нарушение своей системы потребностей, например, при угрозе его жизни, говорит либо о патологии психики человека, который предпринимает действия во вред себе, своей жизни, либо о патологии общества, которое упивается «героизмом» одного во спасение общества или, не дай бог, ожидает, требует героизма, в исправление собственных страданий, или угрозы катастрофы, или собственного (общества) головотяпства, невнимания к надежности и безопасности существования. В целом общество не имеет права требовать от своего члена собственного (общества) спасения ценой жизни или здоровья отдельного индивида. Это право решения героического акта в пользу общества и одновременно суицида принадлежит лишь конкретному индивиду. В целом же общество, которое ставит свою реальную безопасность в зависимость от поступка одного человека, уже патологично по факту случившегося и несет сообща ответственность за прошлые ошибки, приведшие к нравственной дилемме одного участника или всех вместе. Сказанное имеет прямое отношение к текущей проблеме смертников-террористов, и решение проблемы видится как социальное (и культурное), а не силовое. В свою очередь патологически деформированное сообщество или даже народ требует не силового вмешательства, а ликвидации нетрудового источника существования (нефть и т.п.) и роста культуры. Мы вернемся к этой теме позже.

Мы также возвращаемся к широко распространенным в современной психологии и социологии заблуждениям и ошибкам в понимании и использовании термина «установка» как гипотетической психологической оценки индивидом (модели поведения), сформированной без опыта реального действия, см. например, изложение Дэвида Майерса. Студент, получивший «установку» (а, по сути, нравоучение) не писать шпаргалки, не будет следовать догмам, пока не лишится стипендии или гранта. Он не примет множество норм, пока общество не заставит его соблюдать их, а общество как множество людей соблюдает то, что удовлетворяет их вполне реальные потребности. А если они не реальные, то и индивид, и общество, т. е. большинство индивидов, такие «должные нормы» соблюдать не будет. И нормами потому мы должны именовать нормальную практику, в процессе которой люди удовлетворяют потребности, а не идеально желаемое. В нормальном обществе нормы адекватны потребностям и практике. В лгущем себе обществе нормы одни (воровать нельзя), а практика иная (воровать вполне безопасно). Исполняется на практике та норма поведения, которая худо ли бедно удовлетворяет часть общества, пока вторая часть общества, и возможно большая, не озаботилась справедливостью или порядком, а ждет (у моря погоды, как спящий нищий – милостыни), вместо того, чтобы заставить считаться со своими вполне реальными интересами. Отсюда и из таких причин и долженствование, и нотации, и «установки» одних к другим возникают как фикции (ложь), поскольку эти другие вовсе не горят желанием исполнить долг. И не следует отсутствие желания и возможность это нежелание проявить активно именовать недостатком «воли». Такое именование поступка ложно в силу ложности требования. Именно, реальное действие – есть минимальный эмпирический акт, подтверждающий возможное существование в источнике мотива или стоящей за мотивом потребности как условие необходимое. Практика есть критерий истины! Поэтому фальшивое долженствование или норма, предъявленная актору при его внутреннем конфликте, только затемняет факт отсутствия реальной нормы, как следствие отсутствие потребности (например, безопасности в нарушении нормы) и следующего за ним мотива.

Мы также знаем об опыте принуждения многих людей страхом или палкой, но это к теории мотивации с разговорами о «долге» отношения не имеет – в этом мы затрагиваем тему социологии, экономики, если не политики, и это тоже наша тема, но будущая. Если долженствование реальная (работающая в действиях) моральная норма, то она сродни установке. Или она (норма) работает, и тогда проблемы долженствования просто нет. Или она не работает, и тогда долженствование не есть элемент психологии, а вопрос социального давления, момента кризиса общества (момента патологии общества) и социальный вопрос. Но внутренний конфликт личности или общества не является частью теории мотивации человека вообще, человека разумного как исходного пункта будущей социологической теории. Еще раз. В нормальном обществе потребности и нормы должны быть согласованы; несогласование этого типа или является патологией отдельной маргинальной личности, либо патологией общества (в его кризисный момент), природу возникновения которого нам еще предстоит обстоятельно исследовать.

Роль нейромедиаторов и нейромодуляторов в формировании метапотребностей. Эмоции как внешнее отражение или как источник формирования нейрорегуляторного обмена.

Данные современной нейропсихологии указывают на реальные возможные механизмы формирования и реализации (воспроизведения) индивидуальных потребностей или метапотребностей.

Уже первые сообщения о том, что творческий процесс у человека поддерживается или сопровождается выделением в центральной нервной системе веществ опиоидного характера – эндорфинов и энкефалинов – не могли остаться без внимания в работе, посвященной потребности в творчестве. Этого вполне достаточно, чтобы предположить возможность формирования и существования биологических потребностей (или подкрепления) творчества и проявить интерес к этой области.

В 1970-х годах в исследовании биохимии высшей нервной деятельности произошла революция. В эти годы был открыт ряд процессов управления в коре головного мозга: генерация клетками головного мозга и нейроклетками ряда других органов – специальных веществ, выполняющих функцию сохранения, поддержания и использования информации. Эти вещества обозначаются терминами «нейромедиаторы» и «нейромодуляторы».

Общие результаты обзора работ, посвященных этой теме, и собственных аналитических результатов гипотетического уровня могут быть изложены в следующем кратком виде.

Центральная нервная система (ЦНС) с позиций и интересов творческого процесса мышления состоит из развитой нервной ткани – сети множества клеток, именуемых нейронами. Их функция – обработка информации, включая, вероятно, и хранение памяти, и принятие «решений». Количество нейронов достигает от 5 до 20 млрд. нейронов. Среди них важнейшую роль в нашем смысле имеют т.н. «локальные» нейроны неспецифического (общего) назначения.

В процессе формирования долговременной памяти, привычек или установок (или условных рефлексов) сеть локальных нейронов в ЦНС образует устойчивые констелляции (группы) нейронов. Возможно, такая устойчивость группы означает следующее. Нейроконстелляция является сформированным блоком распознавания входной типичной группы нейросигналов и выдачи вполне определенного финального выходного сигнала на установленную однажды (или циклически) и распознанную значительно позже при аналогичном стечении сигналов ситуацию (т.е. блок распознавания является элементом долговременной памяти).

В реальности механизм образования и сохранения таких нейронных групп заключается в том, что в момент и в период возбуждения - положительного (или отрицательного) эмоционального состояния (а это состояние и является внешним выражением того, что представлено далее на нейроуровне) в коре головного мозга часть участвующих в данных активных действиях субъекта локальных нейронов генерирует особые вещества нейромедиаторы (передатчики) и нейромодуляторы (регуляторы-усилители). Часть из них является опиоидами, т.е. самогенерируемыми наркотиками, что и выражается в эмоциях, движении лицевых мышц, общем возбуждении в теле, изменении чувствительности периферийной нервной системы и т.п. Эти вещества в определенных комбинациях обеспечивают усиление (формирование памяти) или ослабление (разрушение памяти) проводимости между нейронами и в целом между группами нейронов.

Собственно такая проводимость осуществляется самими этими веществами, которые рождаются (регулярно) в теле нейрона и скапливаются в вынесенной из тела нейрона точке контакта с нейроном - соседом - «пресинаптической мембране» - граничной поверхности нейрона. В момент поступления электрохимического импульса из нейрона по его отростку (аксону) к синаптической щели (контактному разрыву между нейронами), нейропептиды из специальных временных хранилищ высвобождаются, впрыскиваются в межсинаптическую щель и обеспечивают своим коротким пребыванием передачу импульса на нейрон-получатель (и мгновенно аннигилируют, и позже частично регенерируют в исходную мембрану). При большом количестве (автогенерации) нейромедиаторов (как трансмиттеров) импульсы передаются более интенсивно, т.е. между нейронами возникает хорошая проводимость. Общая связь устанавливается сотнями и тысячами импульсов (именуемых «пачками импульсов») на многих сотнях нейронах.

За нейропептидами стоят другие более медленно действующие нейрохимические вещества. Самые устойчивые из них – нейрогормоны и гормоны вообще, которые обеспечивают долговременные системные и эндокринные процессы. Иерархия этих химических процессов определяет стоящее над простым электрическим импульсом нейрохимическое управление и взаимодействие всем организмом из центральной нервной системы от мобилизации и возбуждения всего организма за три-пять секунд (в момент опасности) до обеспечения медленных иммунных процессов (подготовки за несколько дней или недель организма к длительной обороне от инфекций и перегрузок всех видов).

Итак, эмоция как процесс минут и часов отражает внешне тот внутренний процесс, который сопровождает активность или ее результат (например, удовлетворение физиологической потребности). Эмоция служит отражением того, что центральная нервная система «ценит» данное состояние, результат или саму активность, и запоминает информацию в положительном смысле (или, наоборот, учится бояться, ненавидеть ее, избегать и, важно, распознавать как опасность).

Обоснование возникновения индивидуальной (или мета) потребности

В представленном механизме формирования связи между нейронами многие детали еще не ясны, хотя в целом механизм и его основные части уже определены. В нашем случае уже существует определенность в представлении о том, что там, где нейромедиаторы регулярно «работают», именно там возможно и их «самоизлучение». Это самоизлучение или «эякуляция» (что напоминает нам и другие самопроизвольно реализуемые потребности) и может рассматриваться как основание для самопроизвольной «антиципации» - «воспоминании о наилучшем». Последнее может рассматриваться как начало, источник и сигнал к поиску повторения новой активности, т.е. как психологический источник новых действий – потребность (в чем-то), возникшую на основании личного опыта.

О роли эмоций в части обычных потребностей (голод – аппетит) говорил П.К. Анохин – первый кибернетик в советской нейропсихологии и физиологии. В квантовой теории Бернарда Катца (1953) и в везикулярной теории - гипотеза освобождения медиатора в синапсе дополняют друг друга. В квантовой теории указывается на возможность самопроизвольного излучения порций медиаторов из везикул. Эту же тему развивает А.Л. Зефиров.

Мы обращаемся к множеству наблюдений и обобщений специалистов о накоплении нейромедиаторов в везикулах, о генерации импульсов в нейронной сети, при этом мы встречаем мнения исследователей о самогенерации импульсов, о наличии даже некоего нормального фона и «шума» нейроимпульсов. Этот поток представляет собою множество конкурирующих информационных воздействий от внешней среды (сенсорных нейронов) и от автогенерации различных нейронных ансамблей. Большая часть таких воздействий не воспринимается сознанием как содержательная информация и отфильтровывается как шумовая тормозными процессами нейросистемы индивида. Нейробиологов и психологов в данной теме обычно больше интересуют процессы торможения и возбуждения. Наше внимание обращено именно на шумовой фон как результат самогенерации. Из автогенерации мы получаем представление о том, что идущее накопление материала в везикулах может прерываться самопроизвольным разрывом части везикул и спонтанным впрыском части медиаторного материала в межсинаптическое пространство, что и может приводить как к качественной передаче импульса, так и к снижению порога генерации импульса в определенной специфической ситуации. Самопроизвольное излучение медиаторного вещества самопроизвольно формирует и выходной процесс сложившейся (условно метапотребностной) констелляции нейронов как генерацию «воспоминания» об их прошлой связи.

Именно с этой достаточно общей и устойчивой позиции мы можем формировать представление, что связь между какими-либо явлениями начинает отфильтровываться ансамблями нейронов, настроенных на определенное положительное подкрепление (метапотребность) в пользу данной надстроенной потребности (независимо от состава внешних событий). Но мы отмечаем, что состояние этих ансамблей должны быть «желающими». Нейронные блоки, ансамбли, констелляции должны иметь избыток специфических нейромедиаторов на этот момент.

Отчего и по какой причине мы можем предполагать избыток? Такой избыток складывается от непрерывного процесса удовлетворения данной потребности индивида в прошлом, мы имеем в виду уже существующую индивидуальную практику и установку. Если организм растрачивал определенное количество нейромедиаторов в процессе жизнедеятельности, например, индивид испытывал азарт неоднократно в прошлом, то нейронный клетки формируют новый обычный материал для текущей и будущей работы. Если ожидаемой работы не возникло, материал накапливается в избыточном количестве, пребывая в секреторных контейнерах – везикулах. И тогда начинается спонтанный экзоцитоз медиаторов. Нервная система требует обычного режима их расходования, организм требует удовлетворения важной для него потребности, самопроизвольные семяизвержения в другой и менее возвышенной области является вполне доказательным аналогом.

Все вышесказанное просто подкрепляет с иной позиции уже изложенную почти как тридцать лет гипотезу К.В, Судакова и Ю.А. Макаренко.

Особенно хорошо механизм автогенерации наблюдается у людей, принявших «производственный» образ жизни, даже когда это не метапотребность, а просто установка на рутинное действие в хозяйственном цикле. Человек всю жизнь встает рано, чтобы идти на работу. Выйдя на пенсию, он сначала и довольно долго, а иногда и всю оставшуюся жизнь, может просыпаться рано и не может спать по утрам. Еще лучше это видно у деревенских женщин, которые всегда рано вставали, чтобы доить и провожать в стаде скот. Приобретенные биологические часы бодрствования и труда в процессе своего функционирования (постоянной работы) должны быть близки по типу к функционированию метапотребности: «организм зовет!». Он настроен на работу. В случае «биологических часов» мы говорим только о запуске активности. Точность такого запуска (если человек высыпается и имеет стабильный образ жизни) может удивлять – она исчисляется минутами. Мы не можем объяснить механизм ничем, кроме автоматической генерации определенных возбуждающих активность веществ в ЦНС индивида с учетом его прошлого опыта, установки.

Все исследования формирования наркотического поведения в результате наркопотребности также применимы в данной системе. Отличие в следующем – метапотребность сформирована собственной биохимией организма и без подкрепления условного рефлекса внешними опиоидами. Вероятно, и это гипотеза автора, обычный человек не приносит себе большого вреда, получая эндогенное удовольствие от определенного вида деятельности потому, что собственные физиологические средства организма не могут привести к существенному нарушению биологических пределов. При этом мы знаем и отклонения от нормы, переходящие в патологию – навязчивые идеи, истощающее творчество, трудоголизм и т.п.

Иное дело в химической внешней наркомании. Условность рефлекса в наркомании состоит в том, что при употреблении определенного экзогенного вещества человек получит очень сильное и гарантированное удовольствие. Сама потребность формируется как смесь воздействия внешних опиоидов (их перманентного недостатка у наркомана) с внутренними опиоидами. Но внешние воздействия намного сильнее внутренних процессов автогенерации, и последние, какими бы не были, не могут восполнить отсутствие сильных внешних средств – возникает потребность во внешних уже испробованных источниках – т.н. внешняя зависимость.

После изложения теории метапотребностей и ее физической основы мы можем вернуться к обсуждению потребности творчества в теории иерархии потребностей Маслоу.

Потребность творчества у Маслоу в свете метапотребностей и ее реконструкция до потребности (азарта) преодоления неопределенности

Когда Маслоу говорил о потребности в творчестве или самореализации, он имел ввиду, что процент людей, достигающих уровня творчества ничтожно мало – 2-3 %.

Теперь мы понимаем, что творчество не что иное, как метапотребность в творчестве.

Отсюда понятны утверждения Маслоу о том, что в опыте человека, занятого творчеством, важную роль играет «вершинное переживание» (peak experience) – событие, тесно связанное с необычным самоощущением человека в момент творческого состояния. Теперь нам понятно внимание Маслоу и к этому состоянию в детском творчестве. Если ребенок в творчестве получает вершинное переживание, то с большой вероятностью он будет искать творчества далее и далее, он станет творцом.

Такое возбуждение связано не только с научным поиском или игрой, но является и художественным переживанием или сопереживанием. Примером последнего могут служить, например, стихи Федора Тютчева «Тени сизые смесились, цвет поблекнул, звук уснул…», которые понял и над которыми плакал, вспомнив свои переживания, другой великий русский – Лев Толстой.

Именно химическая основа высшего творчества и делает по сути творчество потребностью личности. как истинное подкрепление качества труда, его глубочайшей эмоциональной силы воздействия на творца. Рациональной и высшей формой удовлетворения этой потребности является творческий труд в науке, искусстве, бизнесе, физическом индивидуальном труде и т.п. Как говорит А. Маслоу: «Эти яркие эмоционально насыщенные мгновения только и имеют право называться лучшими мгновениями человеческой жизни» [Маслоу А., 1970/2001, с.94].

Понимая «нижнюю» природу творчества, и продолжая нашу гипотезу биохимической поддержки творчества, мы можем поискать и собрать воедино все формы и процессы по критерию возникновения метапотребности. Именно возникновение индивидуальной, теперь мы понимаем, нейрохимической потребности, является средством отбора всех реальных потребностных процессов, которые мы отберем в поведении индивидов. Мы, не ограничиваясь только творчеством (3% всей популяции в обществе по Маслоу), попытаемся обнаружить другие процессы такого типа. Многие из них являются эрзацами или плохими копиями и заменителями творчества в жизни индивида, вызывая тот же биохимический процесс. Этим мы дополняем теорию иерархии потребностей Маслоу, который обратил внимание только на самую возвышенную часть активности этого рода.

Маслоу был прав в отношении научного и художественного творчества, любопытства, которое испытывает человек вообще. Интересно отметить, что в своей работе 1970 года он приходит к выводу, что спонтанность на уровне самоактуализации «не имеет ничего общего с научением или с процессом формирования навыков…не приобретается извне…есть здоровая спонтанность, естественность на уровне самоактуализации ничем не мотивирована (курсив мой - СЧ)…», [Маслоу А., 1970/2001,с. 313].

Не понимая еще причины, которую уже представляем мы, Маслоу пишет, предвосхищая на уровне интуиции будущее открытие эндогенных опиоидов (самовырабатываемых организмом наркоподобных веществ): «Целью поведения, как я понимаю ее, очень часто становится чувство удовлетворения. Если мы откажемся признать, что инструментальное поведение зачастую имеет ценность для человека только потому, что приносит ему удовлетворение, то феномен поведения с научной точки зрения превратится в полную бессмыслицу», [Маслоу А., 1970/2001, с. 313].

Обосновывая это, Маслоу находит еще несколько форм «немотивированного» с позиций творчества поведения (реакций) в искусстве, экспрессии, эстетического переживания. Маслоу отмечает важный момент «ожидания» в поведении человека, предчувствующего положительную немотивированную реакцию, включая в перечень, например, путешествие как любопытное переживание, некоторые виды спорта, пребывание на природе как высшие переживания, обобщает два аспекта наслаждений: 1) от активности и 2) от процесса жизни как таковой; указывает на азарт детей, научившихся чему-либо; и подходит к пониманию игры как немотивированного поведения, как у животных, так и у человека: «…игра может быть «бесполезной» и немотивированной формой активности, может быть целью, а не средством достижения цели, феноменом бытия, а не инструментом адаптации…», [Маслоу А., 1970/2001, с. 314-320]. Теперь мы понимаем, что Маслоу был прав, но видимая не мотивированность вполне мотивирована тем физиологическим удовольствием и азартом, которые приносит волнение неопределенности и стремление к ее преодолению.

Итак, двигаясь теперь снизу вверх – от биологии к социальному, мы должны определить критерием поиска сильную эмоцию, вызванную… Обобщенное определение такой эмоции, полученное, наконец, после нескольких обощений – это азарт или hazard – это шанс, риск, опасность, выбор ставки в игре, препятствие вообще и игра в кости. С учетом сдвига смысла – суть одна.

Существенное ограничение – это должна быть нестандартная деятельность, которая каждый раз является несколько иной. Это и есть условие азарта. Это условие необходимое, но не достаточное. Азарт есть положительная эмоция. Возбуждение идет от некоторого риска, но риск, по мнению индивида, соразмерен и преодолим. Во всяком случае, он, как правило, не вызывает страха и неудовлетворенной потребности в безопасности (сначала), а позже сам риск является удовольствием независимо от опасности.

Однако, при неопределенности могут возникать и отрицательные эмоции. Индивид, как это уже отмечалось у Макклелланда, может испугаться, не поверить в свои силы, не справиться с неопределенностью, и начать избегать и ненавидеть ее. Такой индивид не имеет шанса сформировать метапотребность, он будет избегать неопределенности.

Обобщая, мы видим всегда, как минимум неопределенность в результате или в процессе, которая способна вызвать возбуждение или внутренний азарт процессом преодоления неопределенности или даже наблюдением за преодолением неопределенности. Тогда с неопределенностью, прежде всего, связано творчество. Теперь мы можем присоединить к этой потребности игру и стремление к добровольному риску. В творческой деятельности, и в риске, и в игре индивид заранее не знает точного результата. Познать новое, неизвестное – это и есть цель, она же и есть потребность. Но заранее ты не знаешь, что ты хочешь узнать, а, узнав, добившись, преодолев неопределенность, ты уже достиг данной цели. Это действие по совершенствованию знаний или мира (включая поиск его красоты), либо иное добровольное преодоление неопределенности, препятствия, или угрозы, но добровольно выбранной угрозы и неопределенности.

Часто при этом возникает формальное противоречие. Индивид в творчестве, в игре, риске может нарушать иерархию потребностей, например, не обращать внимания на голод или на опасность, терпеть известные лишения. Многие виды неопределенности таят в себе угрозу. Получается, что потребность в безопасности не удовлетворена, но индивид получает потребность в творчестве при неудовлетворенной потребности в безопасности. И индивид не всегда точно предвидит возможные опасности. Здесь, несомненно, большое поле для формальной критики, но только формальной. Дело в том, что накопленный опыт индивида по преодолению неопределенности уже означает, что индивид привык преодолевать возможную опасность в прошлом и планирует так же поступать в будущем. Текущая опасность новой задачи, цели выбирается им с учетом всего прошлого опыта преодоления меньших или близких по уровню опасностей. Например, наука возможна и во время войны и в состоянии угрозы. Ученый, работающий во время, войны творит, потому что он уже сложился как творческая личность в мирное, не напряженное время. Поэтому для творца работать в науке и в момент внешнего напряжения вполне приемлемо. Предельным примером тому служит легенда о гибели Архимеда. У Маслоу это сказано вполне определенно в разделе «Функциональная автономия высших потребностей»:

«…однажды возникнув в сознании человека, эти более высокие потребности, а соответственно и более высокие ценности уже мало зависят от степени удовлетворения низших потребностей, то есть обретают функциональную автономию», [Маслоу А., 1970/2001, с. 124].

Потребность в неопределенности мы могли бы именовать и потребностью в опасности, но это только небольшая часть всех ситуаций, связанных с метапотребностями всех видов.

Одновременно химическая основа метапотребности может сослужить и плохую шутку человеку, способна довести его до гибели. Крайней формой творчества является, как известно «трудоголизм». Работа голодного художника над картиной, ученого над своим трудом – это прорыв сквозь иерархию потребностей, нарушение иерархии потребностей и закона бытия. К началу нового тысячелетия нам полагается более критично оценивать инструментальные средства и механизмы, образующие удовлетворение потребности творчества и неопределенности. Общество и ранее использовало менее возвышенные, менее социально значимые и менее моральные средства для вызова аналогичных ощущений. Короче, высшая потребность может иметь деструктивный план поиска наслаждений, азарта, сильных эмоций в асоциальных и аномических направлениях.

Построим гомологический ряд добровольных занятий человека, связанных с извлечением удовольствий, связанных с неопределенностью. Следующими за творчеством и созиданием могут быть эстетические потребности как сопереживание и сотворчество с автором, собственное исполнительское искусство, которое следует приравнивать к творчеству. Далее к ним относятся любительские виды труда, опасные виды спорта (экстремальные) и все виды спорта, связанные со спортивной борьбой или установлением личных рекордов как преодоление границ своего организма. Кроме того, это всех форм туризм как проявление любопытства и преодоления трудностей, поиск положительных эмоций через познание и стимуляцию эмоциональной сферы – последнее, у определенной части людей, вероятно, дает тот же эффект опьянения или «радости познания». Частично и творчество, и экстремальный туризм, многие иные преодолеваемые опасности покрывают и потребность уважения – все это мы имеем в виду, но не можем останавливаться на этом из-за ограниченности объема работы.

Творчество в бизнесе или во власти как преодоление неопределенности рынка и конкуренции соперников в отдельные моменты порождает, должно порождать те же экспрессивные состояния. Кроме того, и во власти всех видов, и в отношениях властных людей с соподчиненными людьми может возникать эйфория от преодоления сопротивления оппонентов, как препятствия и неопределенности, которую следует преодолеть. Эта тема будет очень подробно обсуждаться позже в связи с известными материалами Милгрема и Зимбардо.

Рангом ниже сопереживание в спорте игре любимой команды – азарт сопереживания, Еще ниже идет риск, связанный с возможной финансовой утратой или выигрышем, игры в рулетку, в лотереи. Поскольку мы говорим об использовании личной власти, сюда же следует включить и творчество флирта и адюльтера, сексуального домогательства или соблазнения (вспомним «Опасные связи») как борьбы активной личности в условиях преодоления сопротивления оппонента (не эту ли потребность отражает современный массовый интерес западного общества к свободному сексу?). К этому классу можно отнести и творчество в физиологии разных оттенков – например, любовь гурмана искать и смаковать новые вкусовые ощущения, пробовать новую пищу или напитки.

Занятия спортом и любая собственная игра - это преодоление себя и оппонента. А сопереживание чужим спортивным успехам, успехам любимой команды – это только наблюдение того, как другой преодолевает свою неопределенность в игре. И это тоже вызывает азарт и тем становится метапотребностью.

Ниже уровнем находятся психомастурбации просмотром фильмов-триллеров, боевиков и т.п. От них уже недалеко до искусственных имитаций-действий разрушительного плана – намеренного бродяжничества как экстремальности самой жизни и эпатажа, профессионального попрошайничества. Вероятно, к этому относятся и попытки воровства в супермаркетах благонамеренных молодых людей в Германии из богатых и зажиточных семей и преступлений как жажды волнения (частично, извращений).

Нашу лестницу сверху вниз продолжит поиск смертельного риска типа «русской рулетки», стремления к дуэлям у дворян. Это имеет не только статусный характер (это тема будет обсуждаться в связи с закономерностями феодализма), но, как показывают признания и эмоции «солдат удачи», профессионалов различных иностранных легионов, постоянных (до их гибели) участников «горячих точек» и профессиональных киллеров, это является намеренным поиском опасных ситуаций в вожделении чувства риска. Известны случаи вернувшихся с войны «воинов-афганцев», которые, будучи психически не реабилитированными, сознательно шли на постоянную опасность (например, работа на куполах православных храмов без страховки). Военные профессиональные традиции дворянства, рыцарства в Средневековье и еще более ранее постоянное, эмоциональное состояние некоторых профессиональных групп или даже военных общин (спартанцы) – формируется воспитанием с детства, является элементом профессии (ночные убийства периэков спартанской молодежью). Поэтому такое состояние может иметь самые различные инструментальные формы, включая добровольную, возведенную в ранг профессии или сословия готовность постоянно испытывать опасность смерти. И последствия для таких сословий или социальных групп могут быть самыми трагическими в истории, как, например, гибель излишков рыцарства Европы в крестовых походах, или в войне Алой и Белой Роз или в гугенотских спорах Франции и в осаде Ла Рошели.

К опасным играм со здоровьем можно добавить кулачные бои в истории русской деревни на праздники или аналогичные народные праздники у других народов и т.п. Продолжить этот веселый или печальный (по вкусу!) ряд можно, вспомнив тупые проявления агрессии, инстинкта разрушения в алкогольном опьянении. Они заканчиваются поиском жертвы на улице или битьем стекол, разрушением телефонных автоматов или водосточных труб (в России).

Впрочем, объяснение в психологии для людей простого и тяжелого образа жизни имеется и другое – снятие стресса, рутинных норм поведения, постоянного ограничения в поведении – перенос сдерживаемой агрессии на одушевленные или неодушевленные предметы. Но, с другой стороны, сдерживаемая эмоция и агрессия есть следствие рутины жизни, а поиск разнообразия и «творчества» в разрушении есть тоже разрешение (или создание) неопределенности через преодоление (разрушение) чужой или природной определенности. Другой гипотезой такому поведению может быть только удовлетворение потребности уважения (самоуважения) – «будет, что вспомнить про пьянку» - это говорит позже участник акта вандализма. Сюда же отнесем знаменитый пьяный «русский» вопрос: «Ты меня уважаешь?» в стране, где унижение человека начинается с малых лет - в семье, в школе, в армии, часто на работе - и продолжается до старости. И тогда моментом истины становится знаменитое ощущение момента пьяной свободы постоянно и внутренне несвободных (скованных в психологии и культуре или в реальных возможностях) людей – «Море по колено!». И заметим, именно тогда все окружающее сообщество проникается сочувствием к рядовому гуляке, лучшим и трагическим прилагательным к которому может служить слово «горемычный». Какие же боль и страдание и в сколько сот лет длиной потребовались, чтобы сформировать в моем народе такой стереотип «отдыха» измученных душ.

А завершает наш ряд, как и обсуждение биологических наркозависимостей выше, искусственные химические эрзацы – алкоголь, наркотики и т.п., ведущие личность, а иногда и народы (вспомним, опиумный Китай) к безусловному физическому распаду.

Остается ответить на вопрос, следует ли считать все перечисленные механизмы проявлением высших потребностей. Исходя из представлений, что хотя бы в начале запуска всех указанных процессов лежит достаточное благосостояние (индивида или общества), а не озабоченность простым добыванием пищи, мы должны придти к не утешительным выводам о надстроечном, т.е. высшем характере таких процессов. Достаточно напомнить, что наркомания (кокаинизм) стала модной в среде европейской аристократии в XIX веке привычкой, и только потом стала доступным средством для средних слоев, позже маргиналов. Если обратиться к древнему миру, то, несомненно, бродильные процессы и производство спиртных напитков (пиво) являются результатом избытка произведенного зерна, который возник уже в Древнем Шумере и Египте.

Игры вообще – признак свободного времени и удовлетворенности остальных потребностей. Остановимся лишь на играх подроста и детей в раннем возрасте, поскольку мы понимаем, что младенец или ребенок еще не имеет системы потребностей в полном составе. И мы вынуждены сформировать следующую гипотезу. Простота структуры потребностей биологического подроста и детей включают игры непосредственно после удовлетворения низших физиологических потребностей, поскольку промежуточные фазы в начальный момент жизни ими еще не воспринимаются и подключаются позже, возникают со временем постепенно…Игра у детенышей всех видов – это состояние не озабоченности низшими проблемами, и этого достаточно. Эта же простота, например, отсутствие в игре (животных) «иерархической тенденции» отмечает и П.В. Симонов, [Симонов П.В., 1993, с. 16]. Действительно, детям приятно общаться, но почти нечего делить (делят дети в драке, в прямой агрессии, а не в игре – модели поведения) потому, что кормят и решают их проблемы низшего уровня родители. Однако потребность в безопасности у них должна быть удовлетворена. Вторые цели и назначения игр - обучение как копирование поведения взрослых, что эквивалентно импринтингу.

Общим выводом из сказанного может быть следующее. Наука, другое свободное творчество, как и отдых человека и выбираемые риски – результат больших прошлых трудовых затрат, обеспечивающих возможность достигнутого уровня (удовлетворения). Новые процессы, когда они получают биохимическую поддержку, могут вызвать чрезмерное ими злоупотребление в ущерб развитию и здоровью личности, а возможно и социума. В настоящий момент современное общество (его передовая часть) подходит к фазе массового удовлетворения высших потребностей. И мы должны, поэтому, считать более важным для человека соблюдение баланса жизни и труда, творчества и остальных потребностей, рассматривая гармонию потребностей (по Маслоу) как основу счастья и долговечности человеческого существования и осторожно относиться к потенциалу вредных метапотребностей, обусловленных низкой культурой. С другой стороны, распространение высокой культуры в обществе ограничивается большим количеством потребного рутинного труда в мировом хозяйстве, который усиливает отчуждение при росте культуры, см. http://sergeychet.narod.ru/socio/OnExploitation.htm Выходы из этой ситуации будут обсуждаться позже.

Обратимся к авторским дополнениям в иерархии потребностей от 1970 года: к потребности познания, понимания и к введенным эстетическим потребностям. Именно эти усовершенствования можно поставить под сомнение потому, что они сами являются частью процесса творчества и различных информационных и даже частично спортивных игр, туризма, как познания нового мира. Эмоция познания начинается с любопытства, и, несомненно, это чувство сродни еще неактивной игре или ожиданию нового. Обычно оно свойственно даже неразвитым людям, часто испытывающим недостаток информации, начиная с уличных зевак. Но активный поиск истины, когда человек увлекся проблемой, сравним лишь с азартом охоты, а достижение истины – всегда радость победы. Потому потребность познания и понимания есть или часть процесса удовлетворения потребности творчества или сама цель процесса творчества.

Эстетические потребности как стремления к эстетической норме или к просто гармонии есть часть культуры. Когда Маслоу говорит об этом, отмечая движение к красоте, симметрии и порядку, возможно, он имеет в виду иное, а не культуру. Научному и эстетическому мышлению предшествует некое состояние (потребности) гармонии и порядка, упорядоченности самого сознания субъекта творчества как предпосылки творчества (именно потому вставленные автором ниже потребности творчества). Иначе говоря, для творчества нужна гармония «души», положительных обстоятельств или окружения как условие спокойствия и сосредоточенности на главном. Есть особые эстетические требования и к объекту исследования, которым предстоит овладеть, и это второй аспект. Если наш объект познания или творчества несовершенен, неудобен, «некрасив» в смысле познания, значит, очень велика вероятность, что он содержит и теоретические изъяны. Нечеткость формулировок в науке, отдельном ее разделе, уже означает слабость раздела. Несовершенство объекта творчества или познания порождает у творца ощущение неэффективности, излишка трудозатрат, возможности экономии сил и материала. Достаточно вспомнить слова великого скульптора, который отсекал «все лишнее» в объекте творчества. Несовершенство, или «неопределенность», объекта познания, внутренняя не гармоничность его определения, противоречия объекта познания во взаимодействии со средой или контекстом его существования уже есть цель творчества как цель поиска ключа к совершенству, экономии как отсутствию затратного излишка, движение к эстетике объекта творчества, переопределению или реорганизации, реинженирингу объекта и его минимизации, лаконизму. Простота и минимальность объекта – это тоже эстетика, более того, это, вероятно, истинная эстетика природы или это потребность самого мышления как части природных процессов минимизировать объект познания или творчества, «свернуть» модель в минимальной форме. Таким образом, потребность в эстетике принадлежит к разряду необходимых условий творчества, потребностей предтворчества или постановки цели творчества или является самим процессом творчества.

Итак, потребность в творчестве и самореализации Маслоу мы обозначим как потребность творчества и азарта в условиях преодоления неопределенности самостоятельными действиями или наблюдением чужих действий по преодолению неопределенности. К этому мы добавляем, что условия неопределенности человек часто создает, ищет или моделирует самостоятельно.

Из сказанного, наконец, мы можем оценить, в чем же ошибся Карл Маркс, когда пытался рассматривать труд как потребность. Труд может стать метапотребностью, но индивидуально и добровольно. Необходимым условием является то, что такой труд должен содержать в себе приемлемый для индивида уровень неопределенности, непредсказуемости, именно непугающий уровень и рассматриваемый индивидом как преодолимый.

В данном разделе мы показали, что потребность в творчестве по иерархии Маслоу является также биологической, но приобретенной человеком в его индивидуальном опыте. Кроме того, мы раскрыли широкий спектр процессов как социально полезных, так и вредных, которые реализуют на практике высшую потребность по Маслоу.

Для того, чтобы проанализировать механизм и сущность потребности уважения (по Маслоу), мы должны обратиться к досоциальным формам поведения и найти связь, преемственность и отличия, а также процессы перехода между биологическим и социальным.

Назад Психология Вперед